Злым ветром. Роман - Страница 62

- Ну да, пустяки… - У Светки дрожат губы, и она еще крепче прижимается ко мне. - Прошлый раз ведь тебя ранили, когда ты улетел.

- Редчайший случай, - отвечаю я.

И осторожно глажу ее по спутанным волосам.

- А перед этим, в Снежинске, помнишь, ты попал в больницу?

Она поднимает ко мне встревоженное Лицо.

- Так это же я заболел. Это со всяким может случиться.

- Ну да. А почему ты тогда не узнал меня на улице, почему побоялся подойти? И сам был… Ой, я не могу это вспоминать.

И тогда я сам обнимаю ее и крепко прижимаю к груди. Господи, какое счастье, что она у меня есть, моя Светка.

Но Светка уже справилась с волнением и вырывается из моих рук.

- Почему Федор Кузьмич всегда посылает тебя? - сердито говорит она и тут же через силу улыбается. - А, все вы одинаковы. Ты один летишь?

- С Игорем.

И тут мы невольно оба смотрим на Аллу.

Теперь через силу улыбается она.

- Мне уже все равно. С меня хватит, - говорит Алла, и губы ее дрожат. - Пусть волнуется… другая.

- Ну хватит вам, в самом деле, - вмешивается Анна Михайловна, снова заходя в комнату. - Витик, не обращай внимания. С этими бабами с ума сойдешь. Вот что тебя ждет, бедный, представляешь?

- Представляю, - мечтательно говорю я и смотрю на Светку.

Она почему-то краснеет и с упреком говорит Анне Михайловне:

- Мама, ну что ты, в самом деле, давайте ужинать.

Я просто не успеваю уследить за сменой ее настроений. Глаза у нее уже высохли и снова озорно блестят. Она полна энергии.

- Витик, - командует Светка, - иди мой руки.

Начинается суета. Даже Алла втягивается в этот круговорот и начинает помогать накрывать на стол. Появляется недопитая нами вчера бутылка сухого вина.

Когда мы усаживаемся, Анна Михайловна объявляет:

- Ну первый тост за странствующих и путешествующих. Так полагается во всех книгах.

И она решительно поднимает рюмку.

- Мамочка, тебе нельзя, - вмешивается Светка. - И вообще это моя рюмка.

- А, наплевать! За Витика я должна выпить. А ты себе налей другую.

Я знаю, с Анной Михайловной в таких случаях спорить бесполезно, не надо было Светке выставлять вино.

Мы все чокаемся, хотя Алла делает это явно неохотно.

- Аллочка, - говорит Светка, - вот увидишь, все образуется. Игорь тебя любит.

Как раз в этом я начинаю сильно сомневаться. Особенно в свете полученных мною недавно сведений.

- Меня это совершенно не интересует, - резко отвечает Алла. - Абсолютно. Пусть другую это волнует.

- Ну ладно, - беспечно машет рукой Анна Михайловна. - И не думай тогда больше об этом. Вот только… - она на секунду умолкает, и полное, отечное лицо ее горестно сморщивается. - Димочку, конечно, жалко.

Она приподнимает очки и проводит ладонью под глазами.

- А я вам говорю, все будет хорошо, - упрямо трясет головой Светка.

И тут Алла неожиданно опускает голову, и плечи ее сотрясаются от беззвучных рыданий. В этот момент в коридоре раздается звонок.

- Это за мной, - говорю я, поднимаясь.

- Немедленно все доедай, - командует Анна Михайловна, грузно поворачиваясь в мою сторону. - Света, открой.

Светка срывается со стула.

- Это Володя! Я его сейчас попрошу обождать.

Она уже знает всех наших сотрудников по именам, включая шоферов. И, по-моему, все в ней души не чают. Володя, в частности, будет теперь ждать меня хоть до утра. Тем не менее через пять минут я уже сижу в машине, но мне кажется, что я все еще обнимаю и целую Светку, и голова у меня чуть-чуть кружится.

В толпе снующих людей у входа в аэропорт я сразу замечаю Игоря. Он в кепке и пальто, с портфелем в руке, покуривая, разговаривает с незнакомым мне офицером милиции.

Я подхожу. Офицер оказывается сотрудником отделения милиции аэропорта. Он вручает нам билеты, желает счастливого полета и, откозыряв, уходит.

- Пензу предупредили? - спрашиваю я Игоря.

Он пожимает плечами.

- Конечно.

Мы не спеша прогуливаемся по длиннейшему залу ожидания первого этажа. Наконец объявляют посадку и на наш рейс.

В узком чреве самолета мы пробираемся на свои места и, не сняв пальто, устраиваемся поудобнее в креслах, вытаскиваем из-под себя пристяжные ремни.

Я достаю прихваченный из дома журнал. Рядом угрюмо молчит Игорь, уставившись в одну точку перед собой. Что он такое думает все время?

Полет начался.

Я раскрываю журнал. Читать мне не хочется, глаза рассеянно бегут по скучным строчкам. Я перелистываю страницы. И упрямо молчу. Я не хочу навязываться Игорю со своими разговорами.

Глаза у меня незаметно начинают слипаться.

- Я ее люблю, - вдруг глухо произносит Игорь. - По-настоящему люблю. Не могу без нее.

- Догадываюсь.

Дремота мгновенно покидает меня.

- Ничего ты не догадываешься. Ты это не можешь понять.

- Почему же? Это понять нетрудно.

Я говорю, не отрывая глаз от журнала.

- Трудно. Все страшно трудно.

Игорь тоже не смотрит на меня, говорит словно в пространство. Так нам обоим легче вести разговор.

- Лене тоже трудно?

Игорь впервые скашивает на меня глаза.

- А ты как думал?

Он слегка озадачен моей осведомленностью.

- Думаю, тоже трудно, - уступаю я.

- Именно что. А тут еще Димка, - задумчиво продолжает Игорь. - Димка главное. Потом, может быть, поймет. Но это потом. Через двадцать лет. А пока что он будет думать?

- Да, Димка главный пострадавший, - подтверждаю я.

И при всей трудности нашего разговора я чувствую, что счастлив, словно я вновь обрел друга.